Имперская гвардия: Омнибус - Страница 794

794

— Пфф. Ну, если ты так считаешь, почему сам уже не застрелишься, дебильный ты карлик? — прорычал Булавен. — Избавь себя от страданий.

— Потому, мой жирный друг, что хорошо известен тот факт, что среднестатистический орк не попадет даже в собственную задницу, даже обеими руками и управляемой ракетой. А я, как ты столь любезно заметил, «дебильный карлик», представляю собой маленькую цель. И этот карлик может уверенно надеяться, что переживет вас всех, вот что я вам скажу. Особенно тебя, Булавен. Даже слепой паралитик едва ли промахнется в твой обширный зад.

— Хватит, — сказал Челкар, негромко, но с достаточным нажимом, чтобы до ругавшихся солдат дошло. — Мне нужна команда из четырех человек, чтобы перенести тело и похоронить его у старого завода. Давир, Булавен, вы только что вызвались добровольцами. Еще двоих выберете сами. И прежде чем я услышу, как кто-то жалуется, что земля слишком твердая, я хочу, чтобы вы кое-что вспомнили: Ракаль был одним из нас.

Без дальнейших слов еще двое гвардейцев спрыгнули в траншею, присоединившись к уже стоявшим там. Проявляя уважение к погибшему, насколько было возможно в таких условиях, все четверо начали осторожно извлекать останки Ракаля из мерзлой грязи. Иногда лопата натыкалась на особенно плотно спрессованный ком земли, и удар сотрясал черенок и руки копающего. Тогда у солдата могло вырваться приглушенное ругательство, но по большей части они работали в молчании. Четыре человека помнили о своем долге перед погибшим товарищем и законе всех защитников этого израненного города: Мы хороним своих убитых.

Челкар уже отвернулся, чтобы проследить за ремонтом другой части траншеи, которую обороняла рота. Последняя атака была особенно жестокой. Погибли двенадцать человек — считая Ракаля, уже тринадцать. И, по неумолимой логике этого места, Челкар ожидал, что следующая атака будет еще более яростной. Таков был порядок вещей здесь. В Брушероке можно было не сомневаться в одном: каждый следующий день будет хуже, чем предыдущий.

Глядя усталыми глазами на знакомую до отвращения местность, Челкар на секунду задумался. Перед ним простиралась ничейная земля: огромное серое поле замерзшей грязи, усыпанное курганами развалин и обгоревшими корпусами подбитых орочьих машин. Позади него был сам Брушерок: бесконечный и, казалось, безжизненный город разрушенных и выгоревших зданий. «Город-призрак», подумал Челкар, «И все мы — призраки в нем».

— Сержант?

Повернувшись, Челкар увидел капрала Гришена, спешившего к нему из блиндажа, где находился пункт связи. За ним следовали четыре незнакомых гвардейца в черных шинелях, похожие на стервятников. Челкару не нужно было видеть их эмблемы со скрещенными мечами и четками на воротниках, чтобы понять, кто они были: Кессрианская Гвардия. Или чтобы знать, что их появление здесь могло означать только неприятности.

— В чем дело, Гришен?

Явно находясь в замешательстве, будто не находя слов, Гришен ответил не сразу. Кессрианцы стояли за ним, выстроившись, как на смотру, свои хеллганы, снятые с предохранителей, они держали у пояса. Хотя Челкара было нелегко испугать, но он не мог избавиться от чувства тревоги, видя четыре ствола, направленные на него.

— Мы получили сообщение от командования сектора, сержант, — сказал Гришен, явно нервничая. — Точнее, два сообщения. Первое — из штаба главнокомандующего, мысль дня, предназначенная поднять боевой дух солдат. Сообщение гласит: «Лучше умереть за Императора, чем жить для себя».

— Не сомневаюсь, это очень подбодрит солдат, — сказал Челкар, изо всех сил пытаясь не позволить сарказму прозвучать в голосе. — А второе сообщение?

— Второе сообщение от комиссара Валка из штаба сектора, — ответил Гришен, опустив глаза, словно внезапно обнаружил что-то интересное в грязи. — В нем приказывается обезоружить вас и поместить под арест по обвинению в ереси и измене. Эти солдаты направлены сюда, чтобы доставить вас в штаб сектора для допроса. И, сержант… У них приказ стрелять на поражение, если вы попытаетесь оказать сопротивление.

Да. Хеллганы действительно были направлены на него.

ЗДЕСЬ, на усыпанных развалинами улицах позади линии фронта, среди разрушенных многоэтажных домов, в которых когда-то жили рабочие, населявшие город, Челкар, по крайней мере, смог заметить хоть какие-то признаки жизни. Впрочем «жизнь» — слишком сильное слово для этого. Это было всего лишь движение: усталые гвардейцы, собиравшиеся вокруг жаровен, чтобы согреться, ополченцы из вспомогательных частей, подавленно тащившие боеприпасы, даже одичавший ребенок, охотившийся на крыс. Но это все не более чем последние конвульсии огромного умирающего тела. Если бы все мужчины, женщины и дети, еще остававшиеся в живых в Брушероке, собрались на центральной площади, никто не смог бы ошибиться, приняв это за что-то иное нежели собрание мертвецов. Загробные тени с грязными лицами, упорно отказывавшиеся принять реальность.

Они были призраками, все эти люди. Призраки, у которых еще был пульс, которые еще были способны любить и смеяться — даже рожать детей — но все равно призраки. И они, и их город, доживали последние дни и были еще живы лишь по некоему капризу судьбы. Однажды начнется большая атака, и Брушерок падет. Тогда, по воле орков или своих же командиров, все эти люди присоединятся к тем, кого смерть успела забрать раньше. Впрочем. Челкар был вынужден признать, что даже у этих призраков, возможно, было одно преимущество перед ним. По крайней мере, они могли дожить до завтра.

794