Имперская гвардия: Омнибус - Страница 697

К оглавлению

697

— Он не животное, — отрезал офицер, — наручники.

Надзирателя со светлой шевелюрой явно потряхивало, но он прошаркал вперед и начал теребить связку с ключами. Второй охранник последовал за ним, снимая дубинку с пояса. Присев, охранник нерешительно отомкнул сначала левую ногу и нервно вздрогнул, ожидая удара. Чуть более уверенно он отстегнул правую. Он взглянул в лицо заключенному, но взгляд арестанта был прикован к другому офицеру безопасности. Он быстро снял кандалы с запястий и спешно отошел на пару шагов, готовый к удару.

Растирая руки, чтобы вернуть циркуляцию крови, арестант шагнул вперед. Затем, не говоря ни слова, заключенный резко шагнул влево от себя, правая рука выстрелила и выбила дубинку из хватки молодого надзирателя, который завизжал и схватился за сломанное запястье. Второй охранник шагнул вперед, но заключенный был быстрее, он развернулся на одной пятке и с разворота пнул ногой в живот, с глухим ударом и хриплым криком боли надзиратель впечатался в стену. Охранник со сломанной рукой уже пришел в себя, но арестант снова обратил свое внимание на него, сжатыми пальцами он ударил его в глотку и, обхватив шею охранника рукой, зажал голову в замок. Раздался громкий хруст, когда шея охранника сломалась, арестант удовлетворенно зарычал и позволил телу грудой свалиться на пол. Затем он шагнул к выжившему надзирателю и уже был готов повторить, когда в камеру вошел офицер.

— Думаю, хватит, — тихо произнес гость, и заключенный обернулся, хищная ухмылка от жестокого развлечения появилась на его покрытом шрамами лице.

— Я до усрачки рад вас видеть, Полковник, — хрипло смеясь, произнес арестант, — я снова вам нужен?

— Да, ты снова нужен, Кейдж, — ответил Полковник.

Глава вторая
Винкуларум

+++ Фигуры собираются, план пришел в движение +++

+++ Время подготовиться к открытым ходам +++


Со смесью облегчения и страха я смотрю на Полковника. С одной стороны, тот факт, что он оказался здесь, означал завершение шести месяцев страданий и скуки. С другой, его присутствие означало, что я очень скоро могу погибнуть. Я полгода надеялся, и в то же время боялся, что это мгновение наступит, меня разрывало между ожиданием и предвкушением. Хотя все равно я был рад его видеть, потому что скорее готов рискнуть с Полковником, чем до конца своей жизни гнить в этой проклятой камере. Он просто стоит тут и выглядит точно таким же, каким я видел его в последний раз, словно он только что вернулся после секундного отсутствия, а не бросил меня на двести дней в камеру, пялиться на четыре голые стены.

— Отмойте его и приведите в зал для аудиенций, — коротко бросает Шеффер охране, затем еще раз смотрит на меня, разворачивается и широкими шагами входит за дверь.

— Ты слышал офицера, — возвращает меня к жизни надзиратель, поскольку я стою на месте и пялюсь в удаляющуюся спину Полковника. Охранник нервно смотрит на труп в углу камеры и отходит от меня на пару шагов, его глаза излучают настороженность, а руку он держит около пистолета на ремне.

Я следую за ним к лифту и в молчании жду там пару минут, пока подъемник увозит Полковника обратно к крыше башни. Мой разум бурлит. Что Полковник припас для меня? Что за миссия в этот раз? Командующий 13-ым Штрафным Легионом, известным скорее как "Последний Шанс", Полковник Шеффер в последний раз провел меня и примерно четыре тысячи штрафников через кровавые, самоубийственные миссии на десятке миров, и, в конце концов, от нас осталось только несколько выживших. Это снова повторится? Я снова проведу следующие два года на кораблях, швыряемый от одной зоны боевых действий к другой, раздумывая каждый раз, будет ли это сражение для меня последним? Честно говоря, мне на это наплевать. Если время, проведенное в этой зловонной камере, меня чему и научило, так это тому, что жизнь на поле боя, драка за свою жизнь, гораздо более приятная, чем просиживание на своей заднице девять десятых дня.

Хотя я знал, что он вернется за мной. Когда он улетал, он ничего не сказал, но я помню его слова, что он произнес три года тому назад, когда мы впервые встретились. "Как раз ублюдок по мне" — вот как он отозвался. После этого он меня нокаутировал, должен добавить, но в те дни я не держал на него зла. Он сделал кое-что хуже со мной и с другими.

С дрожащим лязгом подъемник останавливается, и надзиратель сопровождает меня внутрь. Мы грохочем пару этажей к уровню охраны, где расположены душевые. Я никогда раньше не ехал этим путем, последние пять месяцев мои гигиенические процедуры каждый второй день состояли из поливания моего тела холодной водой из шлангов. Следуя за охранником без задней мысли, мой разум все еще занят появлением Полковника. Оно не гарантирует ничего, кроме кровавой бани и сражений, но Полковник всегда это собой и символизировал. Хотя не только, но и непреклонную, бескомпромиссную веру в Императора и непоколебимую преданность Империуму.

Я никогда особо не верил, но так было только до "Последнего Шанса", где я осознал свою роль в огромной схеме бытия. Я убийца, хладнокровный ублюдок, и не возражаю против этого. Но теперь я один из убийц Императора, Его хладнокровный ублюдок, и Он снова хочет использовать меня. Это дает мне определенную долю удовлетворения, хотя все что я знаю, так это как причинять боль, убивать и калечить, но зато у меня появилось ощущение предназначения, которого никогда не было раньше. Там снаружи жестокая, суровая галактика, и если ты собираешься в ней выжить, тебе придется выучить кое-какие жесткие тяжелые уроки. Я выучил их, в то время как четыре тысячи других штрафников "Последнего шанса" — нет, и я все еще здесь. Все время пока я был в камере, вспоминая каждую битву, каждый выстрел и каждый удар ножа, я полагал, что Император и Полковник еще не закончили со мной. Я считаю, что они оба вообще никогда не отстанут от меня, даже когда я сдохну, в этом я уверен.

697