Имперская гвардия: Омнибус - Страница 373

373

— Именно так, именно так, — Кай положил часы обратно в карман. Искусственные глаза инквизитора повернулись к Тэйду с приглушенным жужжанием. Кай отключил показания био-сканирования, передававшиеся на его сетчатку. Тэйд был здоров. Больше ничего интересного.

Полковник Локвуд, которому было уже за пятьдесят, но он оставался таким же крепким и здоровым, как солдат в расцвете сил, наблюдал за происходящим в почтительном молчании. Для Тэйда у него всегда было время — по его мнению, парень был героем и принес большую честь полку серебряной медалью, сиявшей на его шлеме. Полковник ободряюще кивнул молодому капитану.

Майор Крейс, чье худое лицо подчеркивалось висящими усами, твердо стоял по стойке смирно, его фиолетовые глаза не сводили взгляд с Кая. Он рассматривал пси-пушку инквизитора, заинтересованный тем, как оружие, управляемое мыслями, поворачивалось и вращалось вместе с движениями Кая, отражая каждое движение его головы.

— Могу я спросить, почему, инквизитор? — наконец спросил Тэйд.

— Что почему?

— Почему из всех сил Отвоевания вы выбрали меня и моих людей? — Тэйд знал ответ еще до того, как спросил, но он хотел быть уверен. Локвуд улыбнулся. Крейс продолжал стоять по стойке смирно. Кай, не вставая и без тени улыбки постучал себя по лбу, там, где Тэйд носил на шлеме медаль.

— Думаю, нетрудно догадаться почему. А сейчас, господа, мы с капитаном должны многое обсудить. Благодарю, что уделили мне время.

Локвуд и Крейс отсалютовали и вышли, полковник еще раз кивнул Тэйду, майор едва взглянул на него. Дверь за ними закрылась, и Тэйд снова обернулся к инквизитору.

— Скажите, капитан, — произнес Кай, — Что вы знаете об Ордо Сепультурум?

— ВО ИМЯ ВЕЛИКОГО ОКА, что это за Ордо Сепультурум?

Бен Джевриан лежал на своей койке и смотрел в темный потолок общей палатки. В палатке пахло так, как и должно пахнуть во временной спальне для тридцати грязных, потных гвардейцев.

Таан Деррик сидел рядом с ним на койке, которая, как и другие койки в полку, была неудобным изделием с визжащими пружинами и тонкими одеялами. Лейтенант прошептал литании преданности и извинения, разбирая свой потрепанный лазган для чистки.

— Подожди секунду, — сказал он между стихами. Все кадианцы очень старательно ухаживали за своим оружием, но Деррик превратил чистку лазгана в искусство. Это был настоящий ритуал. Каждая снятая деталь укладывалась на маленький кусочек бумаги, на котором неровным почерком лейтенанта были написаны молитвы. Там металлические части лазгана лежали, пока не были очищены, вымыты, отполированы до блеска и заново благословлены молитвами точности, заклинающими духа машины внутри. Наконец Таан собирал оружие, произнося кадианский вариант Литании Завершения.

— Дух Машины, знай, что я почитаю тебя. В моих руках ты снова собран, и все, о чем я прошу — чтобы твой огонь был точным.

— Ваш лазган когда-нибудь отвечает вам? — спросил Джевриан. Он был так же усерден, как и любой солдат, в уходе за своим мощным оружием — даже более того, из-за свойственной хеллганам нестабильности — но Деррик превращал уход за оружием в священнодействие.

Деррик закончил свою работу и положил заряженный лазган на койку.

— Он поет каждый раз, когда я нажимаю на спуск. Так что ты спрашивал?

— Капитан встречается с инквизитором из Ордо Сепультурум.

— И?

— И что это такое — Ордо Сепультурум?

— Откуда я знаю? Инквизиция есть Инквизиция. Множество закрытых дверей и секретов, которые я не хочу знать.

Джевриан поднял бровь. Из-за его сурового гранитно-твердого лица, казалось, будто это движется камень.

— Те, кто ведут войну без знания, навлекают на себя поражение своим невежеством.

Таан засмеялся.

— Это офицерские дела. Нижний чин вроде тебя, мог бы и не утруждать себя цитированием текстов, предназначенных чтобы вдохновлять старших офицеров, мастер-сержант.

— Я люблю читать. Может быть, когда-нибудь стану капитаном, — Джевриан был абсолютно серьезен, но Таан усмехался.

— Тогда почитай еще кое-что. «Долг есть вера. Наш долг — не сомневаться и не искать ответов на те моменты жизни, которые недоступны нашему пониманию. Наш долг — тот же, что и у наших матерей и отцов. Убивать за Императора и умирать за Трон Его. Мы умираем, веря, что наша жертва позволит другим прожить дольше, исполняя тот же долг. Сейчас мы слепы. Слепы и потеряны. Но умрите, исполняя свой долг и веря в наших братьев и сестер, как верили поколения до нас.» Узнаешь это?

— Я был там, Деррик. Я помню, когда наш капитан это сказал.

— На самом деле это наш дорогой полковник Локвуд. Он сделал несколько примечаний в последней редакции «Доблестного Пути».

Джевриан поднял бровь второй раз за этот час. Это было его самое выразительное проявление эмоций с тех пор, как началось вторжение на Кадию, и даже тогда, когда небеса родного мира горели, все, что сказал Джевриан по этому поводу — «Неделя будет трудной».

Но сейчас, узнать, что кто-то из твоего полка отметился в версии «Воодушевляющего Учебника Имперского Пехотинца» для кадианских офицеров было определенно большой новостью.

— Просто несколько примечаний, — сказал Таан. — Локвуд записал речь Тэйда в Каср Валлоке, упомянув капитана как воплощение достоинств кадианского офицерства.

Джевриан молчал. Он помнил ту речь, тот момент, когда вокруг выли снаряды и Тэйд повел 88-й полк в открытый бой с… да, Джевриан ненавидел вспоминать об этом. Но это было трудно забыть. Этот проклятый титан. Святой Трон, это стоило жертв.

373