Имперская гвардия: Омнибус - Страница 320

320

Очевидно, раптору пришло в голову то же самое, поскольку он резко и лихорадочно забился. Развернувшись, элизиец устремился к опасно качающимся подмосткам, считая про себя:

— Десять… девять… восемь…

Когда-то Захария установил рекорд полка в скоростном лазании по канату, но это случилось на одной из просторных тренировочных площадок Элизии, и бойцу тогда не мешала полная броня вкупе с усталостью. Впрочем, перспектива погибнуть в вихре каменных осколков и фрагментов вражеского доспеха неплохо подстегивала сержанта во время подъема. Десантник продолжал обратный отсчет, пока не схватился за край безумно кренящейся платформы. Оказавшись там, откуда начал «забег», он взмолился Императору, чтобы мостки оказались достаточно высоко и далеко от ворочающегося внизу предателя.

— Один…

Взрывы отбросили раптора к колодцу, спиной вперед, левую ногу чудовища разорвало в клочья, а правую вывернуло из таза. Крича от боли и ярости, хаосит оперся на руки и попытался выпрямиться, но не сумел, и тут же в него вонзились копья лазерного огня. Элизиец задрал голову, но не смог разглядеть стрелявшего.

— Адуллам… Педазур, ответьте.

Раздался треск помех, потом Захария услышал, как флаг-сержант негромко матерится, ведя огонь по ползущему внизу раптору.

— Адуллам, отвечай. Адуллам!

Командир пытался скрыть волнение в голосе, но не сумел. Его боец серьезно пострадал в момент первой атаки — возможно, сейчас рядовой где-то застрял или, хуже того, лежал, погребенный под грудой камней. В любом случае, предатель был ещё жив, следовательно, представлял угрозу.

Держась ровно, как только возможно, Захария прицелился в дергающуюся тварь. В тот же миг, как раптор заполнил область прицела, сверкнула ярчайшая вспышка, и враг пропал из виду, свалившись в треугольную дыру. Несколько раз мелькнули отблески пламени, — космодесантник пытался запустить прыжковый ранец, — но угасли, знаменуя его падение навстречу погибели. В гарнитуре сержанта раздался лающий смешок Адуллама.

— Прости, что заставил понервничать, серж. Когда занят подготовкой ракетомета, не до разговоров.

Захария облегченно выдохнул.

— Извинения приняты, рядовой. А теперь давай выбираться из этой долбаной западни.

Первым через неровную дыру в потолке протиснулся Педазур, а затем сержанты наполовину втянули, наполовину протолкнули Адуллама в отверстие, невзирая на его болезненные протесты и ругательства. Пока гвардейцы переводили дыхание, остатки системы подмостков окончательно потеряли устойчивость и рухнули. Кадиец вытер пыльным рукавом грязное лицо, залитое кровью из многочисленных порезов и борозд на щеках.

— Не то чтобы мы собирались уходить, но теперь обратной дороги просто нет, — заметил он.

Перегнувшись пополам в приступе кашля, Адуллам отхаркнулся и сплюнул на оседающую груду обломков. Затем все трое двинулись в дальний угол тускло освещенного зала, где довольно крепкие с виду лестницы уходили к относительно низкому потолку.

— Теперь помещения будут намного меньше, пока мы не доберемся до командного пункта и храма, — объяснил Педазур. — Если враг не перекрыл какие-нибудь проходы, времени уйдет немного. Вероятно, после такого грохота они считают всех нас погибшими, так что, возможно, на нашей стороне элемент неожиданности.

Захария поднял бровь, Адуллам нахмурился, а потом элизийцы повесили лазганы на плечи и жестами пригласили кадийца возглавить группу.

Пока бойцы взбирались дальше, Захария почти сумел избавиться от звона в ушах, крепко зажмуриваясь и двигая челюстью. Несмотря на все события последних часов, ветеран-сержант считал, что ему очень, очень повезло.

Вспомнив истории, услышанные в солдатской столовой, — даже с поправкой на привычку гвардейцев преувеличивать опасность, — боец осознал, что победа и над одним космодесантником, не говоря уже о двоих, является исключительным достижением. Честно говоря, первый враг был серьезно ранен, а второй находился далеко не в идеальной позиции с точки зрения тактики. Элизиец не сомневался, что исход столкновений оказался бы совершенно иным, если бы предатели атаковали его не поодиночке, и в ограниченном пространстве с прочными укрытиями.

Помещения возле вершины имели схожую конфигурацию, не считая относительного уменьшения в размерах, но, когда гвардейцы оказались двумя уровнями ниже командного пункта, положение резко изменилось. Всё началось с легкого химического запаха, быстро превратившегося в невыносимый смрад горелой плоти и прометия. Осторожно войдя в комнату, бойцы с жестокой ясностью поняли, что произошло. Вместо того, чтобы перекрыть проходы на нижние этажи, космодесантники Хаоса сбросили зажигательные бомбы на головы солдат, пытавшихся отступить или контратаковать. Обугленные тела и куски искривленного металла сплетались в абстрактные адские картины, образы, словно явившиеся из самого варпа. Помимо боевых товарищей Педазура, огонь также поглотил все запасы боекомплекта, на которые рассчитывал отряд.

Трое гвардейцев старались как можно осторожнее переступать почерневшие, хрупкие скелеты павших из 46-го Кадийского; температура заметно поднялась из-за не полностью остывших стен и пола. Две смыкающиеся лестницы, которые вели наверх, сплавились вместе, но имперцы сумели подняться по ним на следующий уровень, где обнаружили такую же ужасную сцену. Услышав внезапный грохот, бойцы взяли оружие наизготовку, но никто не атаковал их ни изнутри, ни снаружи маленькой, засыпанной пеплом комнатки.

320