Имперская гвардия: Омнибус - Страница 23

Так он и сделает.

Керенц выполнил приказ. В отдалении бухнул уничтоженный танк. Но прежде чем машины двинулись вперёд, прошло десять минут, а не пять. Рогге чертыхнулся себе под нос. Он не стал спрыгивать внутрь башни. Он таращился в ночь перед собой, на свет фар, превращённый клубящейся пылью в грязные мазки, и пытался справиться с нарастающим раздражением. Ему не хотелось, чтобы экипаж видел его выбитым из колеи. Он не мог думать ни о чём, кроме потерянного времени. Чтобы его наверстать, их полку придётся основательно прибавить скорость. Его изводила мысль о том, что его сочтут непригодным.

Ещё он страшно боялся прибыть на место и обнаружить, что война закончена. "Сын, — спросит его повелитель и отец, — какую роль ты сыграл в Голгофском крестовом походе?" А он в ответ: "Отец, я славно покатался на своём танке".

Его лицо пылало в предчувствии позора. Ему хотелось, чтобы полк нёсся вперёд. Вперёд к Яррику, вперёд к триумфу и славе Аумета и Империума. Вперёд к доказательству того, что он сам чего-то стоит.

"Обрекающий Глас" вышел из прохода. Как и все полковые командные машины, он располагался в середине наступающего войска, так что связь со всем полком была если и не гарантирована, то по крайней мере, работала настолько устойчиво, насколько это вообще было возможно. Половина полка всё ещё оставалась в проходе позади, а ведущие подразделения снова снижали темп. Рогге грохнул кулаком по крыше башни, сморщился от боли, затем спустился вниз. Внутри танка было шумно от рёва двигателей и вибрирующего металла, но здесь было проще, чем снаружи, расслышать звуки в ушной вокс-бусине. Он уже приготовился рявкнуть, чтобы на линию позвали Керенца, но тут капитан сам обратился к нему.

— Полковник, — сказал Керенц, — мы только что наткнулись на ответвляющуюся дорогу, уходящую глубже в горы.

— Насколько широкую?

— Достаточно для трёх машин, может быть, четырёх.

— Признаки активности?

— Нет, сэр. Но проход делает резкий поворот. Мы не можем видеть очень далеко по его ходу.

Рогге заколебался, разрываясь между двумя необходимостями. Он не сможет защищать тыл армейской группировки, если её не нагонит, но он также не выполнит свой долг, если проигнорирует проход. Задержаться, чтобы проследовать тем путём, и Император знает, насколько долго…

— Заглушить все двигатели, — приказал он. — Мне нужна полная тишина.

Танковая колонна встала, двигатели выключились, выкашляв дым. Менее чем через минуту весь полк погрузился в неподвижность, и единственным звуком было пощёлкивание остывающего металла.

— Керенц, — передал Рогге по воксу, — мне нужен полный скан ауспиком, и я хочу, чтобы ты слушал. Если на той дороге есть зеленокожие, мы должны их услышать.

— Сэр, при всём уважении, ветер и атмосферные условия…

— Это мои приказы, капитан. Выполнять.

Рогге ждал, рисуя в воображении войну, которую он пропускал, и желая, чтобы орки обладали благоразумием и оказались не здесь, а вместе с остальными своими товарищами. Чем больше он об этом думал, тем сильнее сознавал, что понапрасну теряет время. Даже если там и сидело в засаде несколько этих зверюг, чего они могут надеяться достичь? Подавляющая масса их армии драпала сломя голову.

— Никаких показаний, никаких звуков, полковник. Но… — доложил назад Керенц.

— Хорошо.

Никаких орков. А даже если они там и были, то у них хватало мозгов не двигаться с места. И даже если, если они окажутся идиотами и нападут, они не смогут составить угрозу. Такое было просто-напросто невозможно. Решение было лёгким. Единственным, которое можно было принять.

— Двигаться дальше, — сказал он. — Полная скорость.

Рискованно в ночное время, но путь был чист, скалистые лощины беспрепятственно выводили их прямо к остальной войне.

Жуткая тишина остановленного полка взорвалась жаждущим битвы рёвом сотни танков. Звук отражался эхом от окружающих скальных стен, перерастая в могучую какофонию. Сыны Аумета устремились вперёд. Рогге снова выбрался наверх через люк. Он сел позади тяжёлого стаббера, который был установлен на башне, и начал смотреть на проплывающий мимо скалистый пейзаж. Он увидел тот прогал — справа, в северном утёсе. Когда он проезжал мимо, то почувствовал, как у него засосало под ложечкой, совсем чуть-чуть. Этот проход уводил в безжизненную багряную ночь Голгофы, и после первых нескольких сотен метров он погружался во мрак. Рогге таращился в него с ощущением праведной уверенности. Он сделал правильный и единственно возможный выбор.

И всё же, когда прогал остался позади, он обернулся и продолжал наблюдать за ним, пока тот не исчез из виду. Он так и ехал лицом назад, пока не рассудил, что последние машины полка прошли ущелье. Тогда он снова развернулся, чтобы с надеждой смотреть вперёд и желать, чтобы движение бронированных машин можно было ускорить силой одних лишь ожиданий. Мне следует связаться с Ярриком, подумал он. Надо дать ему знать, что мы подходим.

Вокс взорвался. Доклады и проклятия хлынули по вокс-бусине таким потоком, что смысл потерялся, рассыпавшись на осколки паники. Рогге стремительно развернулся. В первый момент он не мог увидеть ничего неправильного. За его спиной тянулась колонна танков, уходящая в ночь. Но затем он услышал. Он услышал всю чудовищность своей ошибки. Она звучала как моторизованная лавина, перекрывая ветер и грохот двигателей, стискивая в своей хватке весь полк. Она захлестнула уши Рогге и его рассудок. Она захлестнула его душу. И, колотясь о его грудную клетку, становясь всё ближе и ближе, она предстала перед его глазами. Он увидел лавину металла и зверья, прогрызающую себе путь к голове полковой колонны.